Отношение
воина к литературе
До XII в.
точных исторических сведений о
воинах было очень мало. С
образованием же военного
правительства Бакуфу воин
начинает играть более заметную
роль в обществе, что находит свое
отражение и в документах. С этого
времени начинают появляться какун
и юй-кай — произведения самих
воинов, подобные тем, что включены в
данную книгу. Причем, во многих из
них так или иначе затрагивается
вопрос, какой значимостью для воина
обладает литература.
Из всех
авторов, чьи сочинения включены в
настоящую книгу, наиболее подробно
о ценности образования и культуры
говорил Сиба Ёсимаса (1350-1410). На
протяжении всей своей жизни Сиба
активно участвовал в политической
борьбе и военных кампаниях, но при
этом неизменно находил время для
изучения поэзии, занятий
каллиграфией и кэмари
(своеобразный дворцовый футбол). В 33
года он на изящном японском языке
написал свое самое известное
произведение — Тикубасё, в
котором уверяет читателя, что идеал
высокообразованного воина не умер
вместе с Хэйкэ моногатари:
Если человек
хорошо владеет искусствами, можно
измерить глубину его сердца и
догадаться о настроениях его клана.
В какой бы знатной семье ни родился
человек и как бы он ни был красив
собою, когда люди собирают рукописи
для чтения стихов, размышляют над
поэтическими рифмами или
настраивают инструменты, как
горько должно быть находиться
среди них, составляющих рэнга, и
извиняться за свою неспособность
или сидеть, подперев рукой
подбородок, когда все остальные
играют музыку.
Или еще:
Самурай
должен умиротворять свое сердце и
смотреть вглубь других. Вот высшее
из всех боевых искусств.
Несомненно,
что даже самые обычные люди много
раз брали в руки и читали Гэндзи
моногатари и Макура соси Сэй
Сёнагон. Ни одна книга не сравнится
с этими в обучении поведению и
выявлении качеств человеческой
души. Читая их, легко можно узнать
человека с сердцем.
Мы видим, что
Сиба устанавливает прямую связь
владения изящными искусствами,
глубины сердца, боевого мастерства
и изучения классической литературы
хэйанской эпохи. В Тикубасё
Сиба удивительно мало говорит о
собственно военных делах/ но вместо
этого призывает молодых людей
своего клана к высоконравственному
поведению, развитию чувственных
сторон своего характера и занятиям
изящными искусствами.
Еще один
военачальник, говоривший о
необходимости для воина хорошего
образования — Имага-ва Рёсюн
(1325-1420). Он известен тем, что изучал
искусство поэзии у Ёсимото,
великого мастера школы Нидзё, и
сочинял стихи даже во время военной
кампании на Кюсю. Проведя несколько
лет на этом острове, он вернулся в
Суруга и посвятил себя
преимущественно литературе.
Следующие фрагменты из Установлении
хорошо характеризуют его отношение
к данному вопросу:
Совершенно
естественно, что Путь Воина
заключается в изучении боевых
искусств, но самое важное —
использовать их в жизни. В
конфуцианских канонах и в военных
трактатах говорится, что тот, кто
пренебрегает занятиями
литературой, не сможет управлять.
Как Будда
проповедовал самые разные законы,
чтобы спасти всех живых существ,
точно так же следует и каждому
отдавать все свои силы Пути Воина и
Ученого и никогда не отступать от
него.
Язык Имагава
не столь легок, как у Сиба, но суть
та же самая: совершенный человек
должен владеть и боевыми, и мирными
искусствами. Не будучи
образованным, невозможно стать
настоящим воином.
Не все
призывали заниматься литературой
столь же рьяно, как Сиба Ёсимаса и
Имагава. Тем не менее, идеал
гармоничного сочетания в человеке
военных способностей и учености
преобладал на протяжении всей
средневековой японской истории.
Като Киёмаса (1562-1611) в следующем
приказе всем своим самураям «вне
зависимости от ранга» также
одобряет учение, но вместе с тем
устанавливает строгие границы
того, что полагается изучать:
Каждый
должен посвящать себя Учению. Каждый
обязан читать книги по военному и
Искусству и обращать свое внимание
исключительно на добродетели
верности и сыновней
почтительности. Читать китайские
стихи, рэнга и вака запрещается.
Тот, кто будет отдавать свое сердце
этим утонченным и изящным словам,
станет подобен женщине. Рожденный
же в доме самурая должен думать
только о том, чтобы взять в руки
длинный и корткий мечи и умереть.
О прочих
искусствах Като говорит так:
Участвовать
в танцах Но категорически
запрещается. Самурай, который будет
уличен в том что занимается танцами
— несовместимыми с во енным
искусством — будет приговорен к
сэппуку.
Като был
сыном кузнеца и воином из воинов. По
всей видимости, он получил лишь
незначительное придворное
образование, и потому его взгляды
на воспитание и обучение весьма
контрастируют с позицией Сиба и
Имагава. Однако, как бы ни
различались их представления об
Учении, ни один из них не подвергал
сомнению то, что этот идеал
является неотъемлемой частью жизни
воина. С 1600
года в течение последующих двухсот
пятидесяти лет в Японии,
управлявляемой правительством Бакуфу,
царил мир. Экономика процветала, и сёгуны,
следуя духу времени, окружали себя
не только военачальниками и
учеными, но и торговцами. В такой
обстановке многие представители
воинского сословия не находили
применения своей боевой выучке. В
этот период во многих сочинениях
основное внимание уделялось
главному вопросу — что значит быть
самураем? Мы можем сделать вывод/
что самураи были вынуждены
переоценивать и свою историю, и
собственный опыт. Бакуфу
прекрасно понимало су ществующие
проблемы, и уже в 1615 г. издало Букэ
сёхатто, Правила для военных домов.
Первый пункт правил гласил:
Следует
усердно заниматься изучением
литературы и практикой боевых
искусств, включая стрельбу из лука
и управление лошадьми.
«Слева —
литература, справа — меч», — таково
было правило древности. И то, и
другое следует постигать
одновременно.
Ямага Соко
(1622-1685), самурай и поклонник
неоконфуцианства, был одним из тех,
кого беспокоила судьба воинского
сословия. Его глубоко печалило то,
что воин в мирное время лишался
своего основного занятия, и потому
он попытался отыскать этическое
определение воина. В своей теории Сидо
(менее радикальная форма в
сравнении с Бусидо), он рисует
воина образцом конфуцианской
чистоты для всех остальных
сословий, готовым покарать тех, кто
отступает от своего пути. Ямага
полагает, что самурай должен стать
воином-мудрецом, и все его
сочинения посвящены выявлению и
развитию этого трансцендентного
идеала.
Впрочем,
подобный стиль мышления был
достаточно типичен для многих
ученых периода Эдо. Они склонялись
к умозрительным рассуждениям, явно
выходящим за рамки обсуждаемых
здесь тем. Ведь кякун и юйкяй,
написанные в основном в эпоху
нескончаемых войн или сразу после
нее, представляют собой в большей
степени поучения и нотации, а не
философские размышления, ставящие
своей целью продолжение клана, а не
достижение идеала
совершенномуд-рого самурая. Хотя
период Эдо длился 250 лет и являл
собой период правления воинского
сословия, на самом деле в это время
роль воина в обществе больше
идеализировалась, чем
реализовывалась. Как эпоха мира
оно, быть может, и побуждало к
философским спекуляциям, как эпоха
же сомнений оно мало заботилось о
том, что изучение дзицугаку
(практических искусств) —
подлинного предназначения воина —
являлось тем самым слабым звеном,
которое более всего беспокоило
философов.
|